"Счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча, и без этого молчания счастье было бы невозможно. Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда-болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других." А.П.Чехов Крыжовник.

Сахалин похож на рыбу. Крупную, полнотелую, с плавным изгибом брюха и блестящей чешуей, омытой морем...По ходу спектакля, претерпевая метаморфозы, теряя плоть и оголяя рёбра, она превращается в остов Левиафана, мифического чудовища-пожирателя грешных душ, а может быть, в огромный бездонный челн-Ноев ковчег, отсекающий единственный путь к спасению...
Когда-то эти земли называли "край земли", гиблым местом-неслучайно в 1850-х именно здесь задумали проводить эксперимент по перевоспитанию особо опасных преступников. Условия идеальные: вокруг большая вода, а дальше-если и земля, то безлюдная, бежать некуда. Сахалин стал местом каторги и ссылки, здесь самых отъявленных рецидивистов возвращали к «нормальной человеческой жизни» и по окончании срока даже пытались оставить на карантин, превратив в сельскохозяйственных колонистов. Остров становился тюрьмой без оков и решёток, а его поселенцы-вечными пленниками, узниками, заключёнными...
Чехов, проведя на острове несколько месяцев, назвал его «местом невыносимых страданий».
Остров ломает и перекраивает наживую, без анастезии, стирает память о большой земле, превращая в манкурта, стирает имя, лицо, подменяя серой обветренной маской гиляка, сужает сознание до основных инстинктов, речь-до примитивного трёхсловного набора...Лексика острова так же скудна, как неродящая здешняя почва: Боль-Проституция-Смерть, Камень-Чайка-Море, и в определенный момент понимаешь, что именно эти слова (только эти!) и описывают всю сахалинскую бытность... Болезненный маниакальный бег по кругу, какой-то жуткий рефрен слов, движений, мимики, и коллективный танец-контемп- в нём вся обречённость, невозможность противления стихии, набегающим волнам. Даже любовь принимает здесь уродливые формы, становясь звериной похотью, товаром, трагедией.
Невероятный синтез смыслов, пластики и гениальной музыки Фаустаса Латенаса. Бомбическое соседство Everything at Once от Lenka, Родины ДДТ и этнических, фольклорных мотивов!
В финале остров, который никогда не сможет обрести светлого ореола, избавиться от «проклятия» тоски и скорби, боли и страданий, молит на разные голоса: "Я тону! Спаси меня!", стучит тем самым молоточком в нашу "футлярную" жизнь, в нашу "зону комфорта", словно призывая к неравнодушию, милосердию, к отклику и участию...А вам слышен этот стук?Или это всего лишь пронзительный крик чайки?