Лучший региональный театр России Звезда театрала 2023 Лауреат премии «Звезда театрала»

 

 

Название спектакля режиссёра Иоланты Юшкевич (Польша) «Женщины Карамазовых», что продолжает программу моноспектаклей фестиваля «У Золотых ворот», у осведомленного читателя рождает сразу галерею образов. Грушенька – разумеется, в первую очередь. За ней – гордая красавица Екатерина Ивановна, маленький «бесёнок» Лиза Хохлакова, Лизавета Смердящая, если уж вспомнить про молодость старшего Карамазова. Но у варшавского Kropka theatre свой взгляд на русскую литературу. 

 

karamazovy.jpg

Удивлений от спектакля сразу два: главной женщиной Карамазовых наряду с Грушенькой оказывается мадам Хохлакова и… ни слова по-русски (ни титров, ни синхронного перевода). С одной стороны, польский, конечно, не хинди. И текст оригинала хорошо знаком. Но по факту, кроме «О Боже, Боже», «цыбулька» (луковка) и «байка» (сказка), ничего не различить. Потому для русскоязычного зрителя – это любопытный эксперимент: в полной свободе от восприятия текста можно отдаться магии театральной образности и актёрского перевоплощения. И вместо двух женщин Карамазовых повстречать здесь многих женщин Достоевского.

В полумраке сцены зажигаются свечи, озаряя силуэт тонкой фигуры, согнутой в прямой угол. Длинные волосы стекают с опущенной головы в графин. Резкий взмах головы – и каскад капель орошает сцену. Так священник кропилом со святой водой освещает пространство. Можно начинать. Укротительница стихий, женщина в тугом корсете с налобной черной повязкой то укутывается, то выползает из тканевого кокона – длинной юбки, подолом распластанной по сцене. Пустое пространство Брука, в котором ничего нет. Метафизический театр Гротовского и Васильева – в котором всё. Актриса Камила Каминска хорошо знает, что театр – это «актёр и коврик». И, как тутовый шелкопряд, плетёт это таинство из себя.

Главный инструмент спектакля – тело. Изгибы талии, углы локтей, белизна обнаженных плеч. Тело плавится под замыслом художника, как глина, меняя формы и врастая в землю, по-змеиному извивается в какой-то неуловимой женской исповеди, рождая множество смыслов и образов. Заломанные в неестественном вывихе лопаток, крыльями вздёрнутые вверх руки – крик о помощи заложницы мужской похоти Лизаветы Смердящей. Юбку долой – и уже с голыми коленками шустро кружит по сцене Лиза Хохлакова, умей она ходить. Резкий взмах разведённых в стороны длинных ног – и на стуле, перевернутой спинкой закрывающем корсет актрисы, будто обнажённая, выставленная на показ Грушенька, готовая соблазнить и праведника Алёшу. Но уже минуту спустя одним движением собраны с пола складки ткани, исчезает под многослойным покровом нагота тела, в молитвенном жесте сложены руки… И вдруг: смотрит на зрителя бледное лицо маленькой мадонны, возможной Сонечки Мармеладовой. В пространстве театральной условности от блудницы до Богородицы – один жест.

Форма спектакля одновременно и есть его содержание. Мотив изменчивости, вечной двоякости – это ещё и про женскую природу как таковую, в которой, противоборствуя, уживаются и Ева, и Лилит. Драматическая основа – сцена визита Алёши Карамазова к Грушеньке (монолог про польского возлюбленного офицера и притча про «бабу, злющую-презлющую», что упустила спасительную луковку) – обрастает невероятной дуальной образностью. Из юбки соблазнения Грушеньки актриса вьет жгут самобичевания для грешницы. В свете шести свечей красным рубином горит бокал с вином: в руках грешницы – зелье страсти; в руках Богородицы – кровь Христова.

Окропление святой водой… Шаманские распевы…Резкая смена темпоритма и конвульсивная изломанная пластика тела… Спектакль эстетически напоминает сеанс экзорцизма. Что, впрочем, для сюжетов Достоевского совсем не чуждо.

 

Мила ДЕНЁВА

 

Фотографы

На сайте представлены фотографии Владимира Федина, Петра Соколова, Вадима Пакулина, Александра Уткина, Светланы Игнатовой, Анастасии Денисовой, Анны Колесовой, Татьяны Шалухиной, Оксаны Соловьёвой, Елены Птагиной, Екатерины Строговой и Константина Федяева.

Купить билеты ➤